«Главное - нам нужно изменить структуру нашей экономики, нам нужно сделать ее высокотехнологичной, цифровой, чтобы она включала элементы искусственного интеллекта, беспилотники развивать, инфраструктуру. Все только для чего? Чтобы толкнуть производительность труда и на этой базе обеспечить рост благосостояния граждан», - заявил Владимир Владимирович Путин в ходе июньской прямой линии. Главным рупором «цифрового прорыва» в России является нацпроект «Цифровая экономика Российской Федерации» на период до 2024 г. Перед нашей страной стоят амбициозные задачи: всеобщая доступность интернета, мобильная сеть 5G, повышение эффективности основных отраслей экономики, подготовка новых кадров, стимулирование инвестиций и т.д. Но цифровая трансформация — это не только внедрение новых технологий (блокчейн, искусственный интеллект, анализ баз данных), но и качественные изменения корпоративной культуры предприятий, самой модели организации.

Об эффективности нацпроекта, изменении менталитета современного руководителя, влиянии цифровизации на образование и рынок труда мы побеседовали с модератором конференции «Цифровая экономика: труд и человек», проф. кафедры «Бизнес-информатика», научным руководителем факультета прикладной математики и информационных технологий, директором Института развития цифровой экономики Финансового университета, канд. физ.-мат. наук, Борисом Борисовичем Славиным.

– Какое влияние, на ваш взгляд, оказывает феномен «Нетологии» на современное образование? Можем ли мы говорить о том, что через некоторое время классическая школа исчезнет?

– У нас недавно прошел конгресс SMART RUSSIA, в рамках которой мы с Максимом Спиридоновым, фаундером компании «Нетология», обсуждали эту тему. С одной стороны, электронное образование, безусловно, существенно повышает эффективность учебного процесса. Но с другой — оно никогда не сможет заменить обучение с преподавателем. Электронные курсы - это хорошая возможность быстрого получения знаний. Ребенок через игру с электронными инструментами очень быстро впитывает информацию, но, если мы говорим о когнитивных способностях человека: его умении мыслить, что-то придумывать, фантазировать, то здесь не обойтись без участия других людей, друзей, родителей, преподавателей. Электронные формы, безусловно, прогрессивны, но они не заменяют, а дополняют процесс социализации ребенка, делая обучение более эффективным. Это как хорошая дрель. В руках мастера она делает чудеса, но без него она просто бессмысленна.

– В нашем университете в октябре прошел форум «Цифровой менталитет руководителя». В целом, мы видим, как в обществе все активнее муссируется идея, что цифровая экономика – это не просто внедрение новых технологий, а изменение мировосприятия у представителей бизнес сообщества. Как, по-вашему, под влиянием «цифры» изменилась роль современного руководителя?

– Здесь можно отметить два аспекта. Первый связан с тем, что цифровизация дает возможность появлению совершенно новых моделей ведения бизнеса, требующих от руководителя умения фантазировать и креативить. Если раньше, представляя лидера какой-либо организации, мы видели человека с солидным животом, главная задача которого давать указания и говорить либо «да», либо «нет», то в цифровую эпоху эта модель управления уже просто не эффективна. Теперь руководитель не просто управленец, но еще и генератор идей. На западе высокотехнологичные компании, как правило, возглавляются людьми очень творческими. Взять, к примеру Билла Гейтса, Илона Маска и т.п. Но тут тоже крайность, когда многие думают, что креативный руководитель – это все. Цифровая эпоха заставляет передавать ответственность на более низкие уровни иерархии. Сегодняшний руководитель должен уметь делегировать свои полномочия. В индустриальную эпоху, во времена Генри Форда все решения принимал директор, в постиндустриальную эпоху уже появилась прослойка топ-менеджеров. Сейчас же мы видим, что в условиях цифровой эпохи появляется настолько много задач, что уже и топ-менеджеры не в силах с ними справиться в одиночку. Уровень принятия решений расширяется на средний менеджмент и даже на обычных специалистов. Необходимое качество прогрессивного руководителя – умение правильно передать полномочия. Это очень тяжело, потому что начальник всегда хочет поставить последнюю точку. Но чтобы идти в ногу со временем, надо учиться делегировать, разрешать и доверять своим подчиненным. Только такие компании смогут выжить в цифровую эпоху и быть востребованными.

– Во всем мире известны компании Big Tech: Google, Amazon, Facebook, Apple, одна из особенностей которых – использование цифровых платформ и новых бизнес-моделей. На Ваш взгляд, возможно ли появление компаний подобного уровня в России в ближайшем будущем?

– У нас цифровые платформы тоже разрабатываются и внедряются, например, маркетплейс Яндекса. Другое дело, что тут мы опаздываем. Рынок цифровых платформ только начал развиваться. Сейчас такие платформы реализуют лишь цифровые сервисы для населения в целом, поэтому, собственно, мы о них так хорошо знаем и говорим. Но уже создаются цифровые платформы, оказывающие услуги лишь отдельным категориям населения, или выступающие в качестве инструмента коммуникации между юридическими лицами. Например, пока не в России, но в мире, разрабатываются цифровые агрегаторы в области складского хранения. Такой инструмент как облачное хранилище для данных уже давно использовался программистами. Сегодня то же самое создается для обычных товаров. Если вы открываете свой магазин, то у вас есть возможность хранить товары на цифровом складе. Где именно они будут храниться, вас не касается. Быть может, даже на одной полке с товарами ваших конкурентов. Компания, создавшая цифровую платформу, объединит как различных владельцев складских помещений, так и их клиентов. Цифровые технологии позволяют делать общими (to share), «расшаривать» ресурсы. Поэтому цифровую экономику иногда называют Sharing Economy. Мы еще только в начале пути, и поэтому у России тоже есть шансы поучаствовать в цифровизации. Главное не опоздать!

– Можем ли мы говорить, что Яндекс – это чистая имитация Google?

– Google – международная компания, Яндекс же ориентирован на российский рынок и СНГ. Спектр сервисов Яндекса на самом деле даже шире. Изначально он, правда, следовал форматам Google, но сейчас во многом превосходит его. Более того, мы были в кремниевой долине. Сотрудники Google открыто говорят, что Яндекс для них – достойный конкурент. Российская компания реализует проекты независимо от того, что делает их западный конкурент. Например, Яндекс.Маркет – наподобие цифровой платформы Amazon. Компания Яндекс получилась уникальной в силу того, что вовремя заняла правильное место. Другое дело, что таких компаний у нас раз, два и все.

– Как вы оцениваете изменения, которые претерпел рынок труда под воздействием «гиг-экономики»? Будет ли успешна формирующаяся на наших глазах новая модель организации труда?

– Безусловно, рынок труда будет меняться и, чем дальше, тем сильнее. Мы должны понимать, что уже сейчас многие профессии уходят, поэтому основная задача государства здесь – помочь людям сориентироваться, вовремя их переучить. Как бы быстро не менялся рынок, он все равно консервативен и не изменится в одну секунду. Поэтому время на переобучение всегда будет. Самое главное, чтобы сам переход был комфортный, и люди не оказались без работы. Например, сегодня на рынке труда много банковских сотрудников. Банки перешли в цифру и просто уже не нуждается в таком количестве специалистов. С бухгалтерами тоже самое. Единственное – многие делают ошибку, думая, что новая модель трудового рынка будет связана с математикой и IT. Это не так. Цифровизация убирает рутину, делая более востребованными как раз человеческие услуги. Я часто говорю, что будет расти доля рынка социальных услуг, но мне пока не верят. «Цифра» никогда не заменит человеческие контакты. Но тут важно знать об одной важной проблеме. Цифровизация не только повышает производительность труда, но усугубляет неравенство там, где оно есть. Поэтому в условиях цифровизации необходимо одновременное повышение жизненного уровня. Например, появление агрегаторов типа Яндекс.Еды и распространение интернет-магазинов, привели к увеличению числа курьеров. Мы все чаще видим «живых роботов», некоторых даже с высшим образованием, бегающих по нашей столице с большими рюкзаками. Такая аномалия связана с тем, что стоимость труда в нашей стране очень низкая. В развитых странах устанавливают постаматы, специальные электронные ящики, куда вы можете положить товар, и человек его сам оттуда заберет. Но у нас стоимость труда настолько низкая, что труд курьера дешевле, чем стоимость этих постаматов. Надо понимать, что цифровизация в бедной стране приводит к тому, что она становится еще беднее.

– Как Вы можете оценить нацпроект «Цифровая экономика»? Можно ли ожидать значимые экономические и социальные эффекты от его реализации?

– Из плюсов хотелось бы отметить, что сам по себе проект необходимый. Однако, по причине того, что он был принят в достаточной спешке, есть определенные проблемы с его реализацией. Во-первых, он плохо исполняется, поскольку не очень сбалансирован и не систематичен. Не секрет, что сейчас не могут даже потратить деньги, заложенные в него. Это вызвано тем, что просто не отстроены механизмы того, как расходовать, кому давать и как потом за это отчитываться. Во-вторых, государство берет на себя задачи, которые должен решать бизнес. Власть здесь должна выступить в качестве модератора, как я буду выступать на нашей конференции. Модератор что-то знает, но не говорит за участников, он организует их взаимодействие. Разработка тех же цифровых платформ – это задача совсем не государственная. Государство может помочь с кадрами, научными исследованиями и т.д. Напомню, что Джек Ма, основатель цифровой платформы Alibaba Group, начинал разрабатывать ее, будучи чиновником. Но только когда он ушел в бизнес, она получилась и взлетела. В рамках государственного управления у него это не вышло, и, наверно, это правильно, потому что такого рода платформы должен создавать бизнес. У нас, к сожалению, чиновники всегда хотят сделать что-то сами. Мы помним проекты по созданию государственного поискового механизма, собственных смартфонов и планшетов. Обо всем этом мы слышали и даже видели, но по факту ничего нет. Мне кажется, что уже пора сделать урок. И если государство это поймет, то тогда для цифровой экономики в России загорится зеленый свет.

– О цифровизации сейчас говорят все. Это тема стала неким мейнстримом. Что нового сможет привнести ваша конференция в обсуждение данной тематики?

– Я просто модератор конференции, и привнесение нового во многом будет зависеть от участников. Мы пытаемся собрать интересных людей, действительно понимающих, что сейчас происходит. Надо иметь в виду, что, если и есть человек, знающий правильный ответ, то это не значит, что все его послушают. По этой причине очень важно, чтобы в рамках дискуссий и обсуждений у нас получилось сформировать общую точку зрения. Конференция – один из кирпичиков в это «здание». К сожалению, даже если мы сформулируем правильные ответы, это еще не значит, что они будут реализованы. Но я надеюсь, что, учитывая имидж и масштаб форума, наши идеи попадут на благодатную почту и будут растиражированы в большом количестве. Мы будем обсуждать не только проблемы цифровизации в России, но и соотносить их с тем, что происходит в мире. К нам приедет известный консультант из ЮАР – Терри Уайт. У него есть книжка «Чего хочет бизнес от IT», переведенная на русский язык. Я надеюсь, что после его визита будут переведены и другие его работы.

– Каких итогов вы ждете от предстоящей конференции? Рассчитываете ли вы запустить какие-то совместные проекты с участниками?

– Сейчас мы обсуждаем совместный проект с Ростехом. Может быть, в первый день форума, 26 ноября, будет подписано соответствующее соглашение. Если не в этот день, то чуть позже. Мы видим, какие концепции цифровизации разрабатывают сегодняшние российские компании, и понимаем, что им не хватает методологической основы, квинтэссенции лучших практик. Я очень хотел бы, чтобы Финансовый университет стал тем методологическим центром в области цифровой трансформации, которого сегодня так не хватает бизнесу.